Кивнув, Лейни протискивается к стулу, стоящему возле стола с другой стороны.
– О чем вы говорили с Тарой, когда она приезжала к тебе в Вену? – спрашивает она, даже не успев присесть.
– Я полагал, что тебе это известно, – говорит он, глядя, как кипяток льется в чашку.
– Мы два разных человека, Итан. То, что ты никак не мог решить, в кого из нас ты влюблен, не значит, что одна может заменить другую.
Он безо всяких расспросов заваривает чай, прекрасно зная, какой она любит.
– Я предлагал тебе стать моей женой, но ты так и не ответила, – говорит он, размешивая напиток.
– Ты предлагал после того, как ее не стало, – возражает Лейни. – Откуда мне знать, это действительно твой выбор или просто у тебя не осталось других вариантов?
Когда Лейни забирает у него чашку, он придерживает ее руку своей.
– Я люблю тебя. Я любил и ее, но это было совсем другое. Я дорожу вами всеми, вы моя семья. Просто некоторыми я дорожу особенно.
Он возвращается в кресло и снимает пенсне, чтобы протереть стекла.
– Не знаю, зачем я продолжаю их носить, – говорит он, разглядывая оправу. – Нужда в них отпала много лет назад.
– Ты их носишь, потому что они тебе идут, – говорит Лейни.
– Спасибо, – улыбается он и, водрузив пенсне на нос, смотрит, как она пьет чай. – Мое предложение в силе.
– Знаю, – говорит Лейни. – Я еще думаю.
– Не торопись, – пожимает плечами мистер Баррис. – Мы можем себе позволить не торопиться.
Кивнув, Лейни ставит чашку на стол.
– Из нас двоих именно Тара была умной и рассудительной, – говорит она. – Мы дополняли друг друга, и отчасти поэтому нам все удавалось. Я сыпала головокружительными идеями, она возвращала меня на землю. Я замечала детали, она видела картину в целом. Вот почему я сегодня здесь, а ее нет. Я видела только разрозненные элементы, и мне не приходило в голову, что между ними существуют непреодолимые противоречия.
В наступившей тишине слышно тиканье часов.
– Я не хочу об этом говорить, – нарушает затянувшуюся паузу мистер Баррис, когда тиканье становится невыносимым. – Тогда я не хотел говорить об этом с ней, а сейчас не хочу с тобой.
– Ты знаешь, что происходит, не так ли? – спрашивает Лейни.
Баррис поправляет стопку бумаг на столе, обдумывая ответ.
– Да, – наконец признается он. – Знаю.
– И ты рассказал моей сестре?
– Нет.
– Тогда расскажи мне, – просит она.
– Не могу. Рассказать – значит нарушить обещание, а я не стану этого делать, даже ради тебя.
– Сколько раз ты лгал мне? – спрашивает Лейни, поднимаясь со стула.
– Я никогда не лгал, – возражает мистер Баррис, тоже вставая. – Я просто не говорю того, что говорить не вправе. Я дал слово и намерен его сдержать, но я никогда тебе не лгал. Да ты ни о чем и не спрашивала, ты не предполагала, что я в курсе.
– Тара спрашивала, – замечает Лейни.
– Напрямую – нет, – говорит Баррис. – Не думаю, что она понимала, о чем спрашивать. Но если бы спросила, я бы не ответил. Но мне было ее жаль, и я посоветовал обратиться к Александру, если ей нужны ответы. Думаю, именно по этой причине она оказалась на той станции. Я не знаю, говорила ли она с ним. Я не спрашивал.
– Александр тоже все знает? – уточняет Лейни.
– Полагаю, если ему известно не все, то многое.
Вздохнув, Лейни снова садится. Она берет в руки чашку, но тут же возвращает ее на стол, так и не отпив.
Баррис обходит вокруг стола и берет ее руки в свои, вынуждая взглянуть ему в глаза.
– Если бы я мог, я бы тебе рассказал, – говорит он.
– Я знаю, Итан, – отвечает она. – Я знаю.
Она ободряюще стискивает ему руку.
– Лейни, меня все устраивает, – вздыхает мистер Баррис. – Я переезжаю вместе со всей конторой раз в несколько лет, я нанимаю новый персонал, веду проекты по переписке. С этим не так уж трудно примириться, если учесть, что я получаю взамен.
– Понимаю, – кивает она. – Где сейчас цирк?
– Не знаю точно. По-моему, недавно уехал из Будапешта, а куда направляется теперь, понятия не имею. Я могу это выяснить. Фридрих должен знать, а я как раз собирался отправить ему телеграмму.
– А как герр Тиссен узнает, где появится цирк?
– Ему сообщает мисс Боуэн.
Лейни больше ни о чем его не спрашивает.
Баррису становится легче на душе, когда она принимает его приглашение на ужин, и он почти ликует, когда она соглашается задержаться в Швейцарии перед тем, как отправиться по следам цирка.
По приезде в Константинополь Лейни первым делом приглашает Селию вместе выпить чаю в «Пера Палас Отеле». Она ждет ее в чайной комнате. Из стаканов в форме тюльпанов, стоящих перед ней на мозаичном столике, поднимается легкий пар. Появляется Селия, и они тепло приветствуют друг друга. Селия спрашивает, как Лейни доехала, а потом они болтают о пустяках: о городе, об отеле и даже о высоте потолка в комнате, где они расположились.
– Прямо как в шатре у акробатов, – говорит Лейни, глядя на высокие своды с круглыми оконцами из бирюзового стекла.
– Ты непозволительно долго не появлялась в цирке, – замечает Селия. – Если захочешь присоединиться сегодня к статуям, то у нас есть для тебя костюм.
– Спасибо за приглашение, но я откажусь, – качает головой Лейни. – Не то настроение, чтобы стоять без движения.
– Мы всегда рады тебя видеть, – уверяет ее Селия.
– Знаю, – улыбается Лейни. – Хотя, если честно, я здесь не из-за цирка. Мне нужно с тобой поговорить.
– И о чем же ты хочешь поговорить? – интересуется Селия, и ее лицо принимает обеспокоенное выражение.
– Сестра погибла на вокзале Сент-Панкрас, после того как побывала в «Мидланд Гранд Отеле», – начинает Лейни. – Ты не знаешь, зачем она туда приходила?
Селия стискивает стакан.
– Я знаю, с кем Тара должна была там встретиться, – говорит она, осторожно подбирая слова.
– Полагаю, тебе об этом сообщил Итан, – уточняет Лейни.
Селия кивает.
– А ты не знаешь, зачем она хотела его видеть? – допытывается Лейни.
– Это мне неизвестно.
– Потому что ей было плохо. Она чувствовала, что ее мир изменился, но никто не объяснил ей, почему это произошло, и не было ниточки, за которую она могла бы ухватиться, чтобы во всем разобраться. Думаю, мы все испытываем нечто подобное, и каждый справляется с этим по-своему. Итана и тетушку Падва спасает работа, помогает занять голову. Мне самой долгое время удавалось об этом не думать.
Я любила и всегда буду любить сестру, но мне кажется, она совершила ошибку.
– Я думала, что это был несчастный случай, – тихо говорит Селия, разглядывая кусочки мозаики на столе.